Паша – он не злой. Он не убьёт. Он заходит насмерть...
(Из переписки с Ирусей Яровой)
Высота – 938 метров. Бобуса подняло чёр-те когда. Будет тут "чёр-те", если часы сломались. Что за невезень, - только в позапрошлом году на Зейтин-Коше часы похоронил, и на тебе, опять. Интересно, какой из путей надёжней, купить 5 пар по $25 и каждый год безжалостно их менять, или купить одни за $125, чтобы хотя бы пять лет прожили? Первое, конечно, интересней, а вдруг на будущий год зелёный циферблат душа возжелает. Ладно, не ворочаться ж теперь, пока остальные проснутся... Костёр радостно поделился теплом, сменяв его на живописные разводы пепла. 
Штатив сохранил разводы, но высосал без остатка прометеевский подарок углей. Глоток воды... эй, эй, я же сказал глоток, а не каплю! Двухлитровая бутыль из-под “колы” удовлетворенно булькнула, разродившись ещё парой крохотных капель. Четырёхсантиметровая пробка намёрзшего за ночь льда плотно сидела в горлышке. Вот такое оно хреновое лето...
8.02 Высота - 1007 метров. Тропа на Казу-Каю заставила почаще биться сердце и пробудила лёгкие: такая себе, крутенькая спросонок каменистость. Демерджи, высоко оценив попытку раннего свидания, подарила Екатерину в профиль. Эклизи также был недурен, но без фанатизма: солнце стояло ещё слишком низко. Попытка прилечь в поисках ракурса высосала последние остатки палаточного тепла. Чеканно дрожа, Бобус поплотнее затянул капюшон, рукава и подол ветровки. Понятно, что нифига это не поможет, - по инквизиторски уверенный ветер тысячью раскалённо-ледяных шил протыкал мембрану, куртку из полартека и футболку с длинным рукавом. Потерявший чувствительность нос готовился повторить подвиг бутылки из-под “колы” - закапать. Штатив оказался самой необходимой вещью: замёрзшие пальцы так и норовили выпустить камеру на камни.
На подозрительно быстро реагирующую флешку (сверхпроводимость, что-ли, подбирается?) кадр за кадром сваливалась широчайшая панорама северной ипостаси Бабугана: Чамны-Бурун, Дипла, Яман-Дере, Конёк, Баба-Даг, Роман-Кош... Панораму эту, назло общепринятым традициям, следовало снимать против часовой стрелки. Тогда бы она полностью соответствовала “плану-урагану” на ближайшие три дня. Бобус сменил объектив на длиннофокусный и принялся внимательно инспектировать огромный, сферически-усечённый конус горы Чёрной.
В скупых лучах рассветного солнца она казалась подобравшимся перед атакой чёрным спрутом. Гибкие щупальца разбегающихся веером отрогов выглядели одно другого лесистей. Ни единой дороги. Даже намёка на какую-завалящую застарелым буреломом просеку на дородном теле “без пяти минут Карадага” не просматривалось. Избранный по 3D модели отрог восхождения завершал спрута с самого дальнего запада. Был он максимально полог и максимально длинен, разветвляясь надвое в нижней части, визуально терялся в -Даг.jpg)
лесах у подножья Эклизи. Пусть расстояние туда более чем вдвое больше, чем до вершины Чёрной со стороны Конька, зато подъём загляденье, а не наползающие один на другого заусенчатые скальники...
* * *
К возвращению в лагерь лафа закончилась: ни тебе Чатырдага, ни тебе Бабугана. Стикс пребывал в нездоровом энтузиазме: "Раз до обеда нет тяжёлых переходов"... в рационе нет мяса! Это же надо так извращённо, то есть буквально воспринимать походную реальность! Рисовая каша, кофе с лимоном да пара ломаных рюкзаком печенюх... И ни с коем случае не забудьте об аперитиве. Отрезается "добрый" ломоть хлеба (лучше всего вдоль бОльшей оси буханки). На прутик нанизывается добрый-предобрый шматок (а лучше три) сала. Сало - на костёр, пока не изойдёт жирными слезами. Как только, - быстренько, чтоб ни единой драгоценной капельки не утерять, -"утираем" о хлеб. Повторять, пока хлеб в состоянии впитывать. Водки для закуси не предлагать. Всё равно её до самого вечера не появится.
- Зачем нам ждать Пашу? Капаем молдавским коньяком на кусочек ваты. Трём о деревья, пока идём. Он по такой “маркировке” ни за что не заблудится. (с) Бобус.
Обед подкрался в нетривиальных скребущих занятиях. Чем, вы думаете, в культурных сисадминских домах Донецка правят изготовленные из хороших сталей "ножи выживания"? Тс-с-с! Это большой профессиональный секрет. Керамическими корпусами "ветеранских" Pentium-ов.SX-33 или DX2-66 - без разницы. Владельцам новомодных "прескоттов" и "нортвудов" просьба не беспокоиться. 
Без сожалений выбрасывайте в мусорку: пусть они и “любят погорячей", закалка у них не та....
- Легче разделать мамонта, чем нашинковать эту… говяжью тушёнку, - Стикс внимательно всмотрелся в незнакомую этикетку, - “содержание мяса не менее 65%". А... остальное?!!
- Хотелось бы соя, а не... - удежала не менее многозначительную паузу Ленчик.
- Надо было сразу всю еду законсолидировать! - встрепенулся вдруг от привычной хозяйственности Стикс.
- Угу, - Джин, не меняя позы Сфинкса, неспешно закурил. - И запихать в рюкзак Паше. Чтоб не слишком сюда торопился...
11.00 Высота – 938 метров. Лень. В небе продолжают налёт часов сизые драконы-перекормки. Тот, что только что Чатыр-Дагом, камешка малого не оставив, полакомился, манерой потребления напоминал квашено-капустоядного Эмиля Эмильевича из "Двенадцати стульев”. Пути эмиль-эмильевич-драконьей миграции уже второй день были направлены вдоль параллели, с востока на запад. Вынужденное безделье обостряло чувство времени. Секунды плавно растягивались в минуты, минуты в часы и так далее, до бесконечности. Даже в самых ленивых седалищах уже свербили робкие признаки "скипидара". Первым пробило Гусара. Сначала на гитару, затем на пиление дров с неизменным Джином. Не для себя уже, а "тем, кто придёт позже". Столько безвозмездной филантропии в одном флаконе* (что горы с людьми делают!)...
* От именно, что “в одном флаконе”! В Гусаре! Джин матерился про себя – как его захомутали. Ибо с бОльшим удовольствием не работал бы подручным мастера лесоповала, а интеллектуально разлагался бы на пенке, предаваясь своему любимому занятию: наблюдению окружающей природной среды, философским хмыканьем и т.п., изредка восстанавливая пошатнувшее здоровье куском сала и запивая его... тоже чем-нить очень-очень полезным. А вместо этого сошедший с ума Гусар заставил меня терять калории! До сих пор простить не могу! (комм. Gene Ковалевского)
* * *
13.00 Лень. Ленчик со Стиксом продолжали “морально разлагаться". Виданное ли в походе дело - родниковой водой головы мыть?!! Расположив на чистом полиэтиленовом кульке повязанные "голубым бивнем" гаджеты, - нокию и HP-шный наладонник, - сияющий неземной (конечно "неземной", - вода-то чисто подземной была, можно считать “аЦЦкой”…) ...чистотой Стикс основал метео-интернет-кафе "Саурган-Яйла". Всё плохо. Некуда прохожему туристу податься: на ближайшие пять дней - ливни от Керчи и до самой Оленевки.
Не след, не след было Стиксу современными информационными технологиями спящих вивернов погоды тревожить. "Драконы" вдруг крутнулись то ли в танго, то ли в ламбаде, жарко совокупились, заслоняя солнце трепетными полотнищами огромных крыл и... световой день закончился. Небо замуровалось просвинцованным бетоном, скрежеща зубами стволов, заворочался в лесу вепрь-ветер. Температура за какую-то четверть часа сползла до 14.3 градусов. Пар изо рта, счастье костра. 
Простите "те, кто придут после", за растрату исконно-ваших дров...
* * *
14.00 На Саургане - глухой ноябрь. Ещё одна группа уходит в неведомое: наглухо застёгнутые ветровки, натянутые на уши шерстяные шапочки, тёплые носки, грязные треки... В пику им неохотное закипание чая и контрольный звонок Паше. "Только что вышел с Ангарского перевала". Судя по разновеликим паузам и прерывистому всхлипыванию мембраны в трубке, первый "подъём в собственном соку" в самом разгаре.
- Не садись на пенёк, не пей водку-у-у! - Красной Шапочкой напутствовал ломящегося вверх "медведя" Стикс.
- Смотрите, Эксклюзив-Бурун проявляется! (с) Гусар.
Бобус перетёк на четвереньки, оттопырил выпачканный травой зад, потянулся за закутанным в полиэтилен фотоаппаратом...
* * *
...Бобус перетёк на четвереньки, оттопырил подмоченный Качей зад и потянулся в дальний угол импровизированного стола на лиственной подушке. Подцепив крюком указующего перста красную пластиковую кружку, он наполнил лёгкие божественным ароматом 10-летнего "Сюрпризного". На широкой ладони Джина мгновенно материализовался закусон-ассорти: пару ломтиков лайма и брусок чёрного шоколада "Корона” с горихом та родзинками.
На другой ладони, прямым издевательством над коньяком и подлинным бальзамом для желудка примостились маслянисто лоснящиеся в свете Петцля оливки и три кусочека сырокопчёной "Невской". Благоухающий ванилью и калёным орешком коньяк манил мыслиями в рай земной, какая уж тут закусь, но своевольные руки уже втиснули кружку в "каучуковый подстаканник удвоеннной плотности" - меж подошв треков, и парой юрких истребителей, - "Прикрой, атакую!", - рванули навстречу маслянистому "противнику"...
* * *
Сгребли, сгребли аккуратно в жменьку капающие с губ слюнки и дружненько, без сожаления, вернулись в суровую реальность. Допущенную слабость считать недействительной. До неё от "здесь и сейчас" более восьми часов внедорожья. А что, что было бедному автору делать, если всё нижеследующее записывалось по памяти, в нервном свете фонариков, а следующим словом после "позвонили Паше..." в блокноте значился "Сюрпризный с лаймом"?! Итак, вернёмся в более отдалённое прошлое, к “Эксклюзив-Буруну”:
16.24 Высота – 992 метра. Ну-ка, догадайтесь с первого раза, откуда к палаткам спустился Паша? Правильно. С Казу-Каи. Напоив запыханного долгожданца чаем, - ну действительно, не салом же его посредь бела дня кормить? (с) Стикс, - они при полном согласии GPS ступили на ближайшую к лагерю лесную дорогу. Не то, чтобы это было домашней заготовкой, просто само собой получилось. Совпадение мнений Пашу не удивило:
- Да тут везде дороги…
"Везде" попетляло-попетляло в буках, да и тихо сдохло на краю подковообразного лавандового поля. Эту примечательную формой поляну, кстати, хорошо видно с вершины "Эксклюзива" на юго-западе. Агорафобия. Лёгкое замешательство (вы же помните, "тут везде дороги...") вкупе с уверенной поступью конкурирующей группы через лаванду на запад. Повторение подвига (чем мы хуже?) и широче-е-енная петля на треке к северу. Скрупулёзное оконтуривание поляны (ага, значит петляние по лаванде больше не в кайф), пропуск травянистой конно-тележной аллеи (лес по её краям проходим, но надолго ли?), набитая до полуокружности поперечных сечений двойная тропа на северо-запад. Почти сразу - ржавые столбы уничтоженного Временем шлагбаума. Заповедник.
- А я по этой дороге когда-то ходил! Она на бывший кордон "Криничка" ведёт... (с) вездесуще-всеведающий Паша.
* * *
17.13 Высота - 980 метров. Если считать от лагеря, шли они уже достаточно долго, примерно около часа. Тропа оставалась верной общему направлению, но то и дело норовила забраться выше необходимого на Чатыр-Даг. Наконец, у крутого s-образного витка, GPS уверенно махнул стрелкой в "азимут". Пусть срисованной с генштабовской пятисотметровки развилки дорог в реальности недоставало, уклон был вполне съедобный: травка, листики. Стеночку каменную мы, конечно, безопасно обойдём. Нет, не могло тут быть дороги (с опаскойзаглядывая в глубокий, заваленный глыбами и стволами овраг).
Незаменимость Паши как лидера была мнонократно апробирована и утверждена пожизненно, поэтому спуск к хребту Хыр-Алан в общем и целом (с) Бобус, был гладок, как шёрстка любимого котёнка. А вот “в частности”... в частности Паша категорически не жаловал GPS. Он честно соглашался, что GPS МОЖЕТ привести куда надо, но что он ТАКИ ДА туда приведёт - нет. На какое-то время самым главным занятием технократа-Бобуса стало отвлечение пашиного внимания от омнинаправленных обрывков плохочитаемых грунтовок с последующим возвратом заблудшей овечки в Альма Матер бездорожья. Тем не менее, слепая вера в разумность "лесного братства путепрокладчиков" вылилась в пару направленных перпендикулярно "генеральной линии партии" сокращёнок и извращёнок. Ну не думали двуногие в камуфляже, когда свои пути-дороги топтали, что кому-то может понадобиться не "побыстрее на кордон Аспорт", а "подальше от кордона Аспорт"...
- Давайте ещё немножко по дороге пройдём. Может, она всё-таки свернёт куда надо... (с) Неверующий в Существование Всех и Каждого из 24-х Спутников NASA.
17.49 Высота - 684 метра. Обратите внимание на Т-образный скачок трека прямо над злополучным Аспортом, - они таки да в обе стороны по фрагментарной дороге ходили. Как любят повторять в передачах типа "Книга рекордов Гинесса", "пожалуйста,не пытайтесь повторить это дома". Впрочем, если вы признанный виртуоз карты и жёстко заданных азимутов, тогда вам и компас руки.
Сброс трёхсот с лишним метров высоты от точки схода с тропы на Криничку до неотличимого от "просто ещё одного бездорожья" начала хребта Хыр-Алан проходил исключительно по приборам - лес был слишком густ, чтобы как-то осмотреться, открытых площадок ноль.
Хыр-Алан запал в душу райской, фантастической, отродясь невиданной в Крыму чистотой. И это всё притом, что позвоночником вьющаяся вдоль хребта тропа оказалась не только хорошо набитой, но и промаркированной свежевыкрашенными зелёными столбиками! Выправленные не успевшими поржаветь гвоздями звериные кормушки были образцом не- и парно- копытного животнолюбия.
Проблески лесной цивилизации - это ещё не всё о Хыр-Алане. Ещё там были озёра, заводи, да что там, океаны голубых цветов. Они несметными волнами татарских орд набегали на “крепостную стену” тропы, чтобы, устав от бесконечного штурма, скатиться с подозрительно быстро набирающих крутизну боковин хребта. Кто считает, что змея ползает зигзагами? Отойдите подальше и аппроксимируйте. Глобально она очень даже прямо ползает. Так вот и Хыр-Алан - ни минуты ровной в любом из трёх измерений, но в то же время курс на запад очень жёсткий. Ах и ещё раз ах, снова цветы в ноги навалились...
18.19 Высота – 640 метров. Чтобы не надоело, лес-сад (да-да-да, именно так, роща диких груш точно человеческими руками сажена) то и дело расступался, открывая панораму Главного хребта слева и второстепенного многохребетья справа: Абдугу, Большой и Малый Балаган, Большую и Малую Веху. Тёмно-зелёный фетр основательно приблизившийся за последний ходовой час Чёрной всё так же не подавал признаков существования человека. "Необезображенность" тут - лучшее слово.
А уж какое животноводческое шоу устраивал Хыр-Алан! Привычные по зоопаркам и краеведческим музеям понятия о размерах и белоснежности седалищ косуль и оленей рассыпАлись в пыль и, не успев долететь до земли, уносились ветром. У кормушек толклись та-акие откормленные задницы, что прямо аж состоявшиеся тухесы! В пересчёте на человеческое, - иксов на пять, и это если по-скромному комплимент делать.
При всей окружающей влажности в тенистых закутках не зудел ни единый комар. Ни мух, ни мошки, ни кузнечика какого-завалящего. Бедные цветуёчки, с опылением у них в этом сезоне явные нелады. Над головой шебуршались и страстно повизгивали невидимые пичуги. Дабы неграмотные в контексте птичьих знаков особого внимания пришельцы не сумлевались в исключительной серьёзности их размножательских намерений, пернатые то и дело подбрасывали на тропу бледно-бледно-голубые обломки, а то и целые половинки тонкой, как пергамент, яичной скорлупы.
18.53 Высота – 580 метров. Пашу снова занесло. На это раз крюк выдался на север, в сторону балки Кавершин. Успевшая основательно чухнуть вниз предательница-дорога однажды уже пинавшим её ногам претила, а вот овраг, отделивший пологий отрог от собственно хребта, был в самый раз. Тревожа лавины листвы, они съехали в пересохшее русло и с завидным ускорением набрали прежнюю высоту. Лиственный лес постепенно вытеснялся сосновым. Вообще интересно получалось. Сам хребтик весь в разлапистой невысокой сосне, прям как коротко остриженная грива-ирокез у цирковых лошадей, а ниже, ну буквально в полусотне метров, - сплошь "листики" и ни намёка на сосны…
Пролетел второй затяжной подъём. Вновь раздвоившаяся тропа взорвалась в рытые-перерытые грядки. Содранная на уровне бёдер кора, злобно погрызенные шишки. Кобанчеги, однако, балуют. Здоровы "пятачки": выдрать из годами утрамбованного грунта каменюку в два с лишним кулака человечьим рукам не по силам... Глубокие вдавлины матёрых следов посечены парнокопытностью кабаньей мелочи. Только разъярённой свиноматки тут до полного счастия и не хватало. Дальше по тропе с шишками стала твориться вообще сплошная эстетика. Непросты, ой непросты местные сосны. Так артистично, по одной и на равных дистанциях расположить вдоль тропы шишки могли только высокохудожественные натуры.
Мир слева и справа медленно серел, Чёрная, напротив, наливалась синевой. Невидимое где-то впереди, солнце красиво высветило иерархию западных отрогов Бабугана. Вблизи они не выглядели так доступно, как с Саургана. Скорее всего, это было эффектом нахождения на некоторой ощутимой высоте. Узкая, похожая на разработанный силами выветривания тектонический разлом долина Альмы начиналась далеко-далеко на востоке, и утонувшим в каменном тесте веретеном расширялась на запад. Хронометр на хранящей ходовое время руке Джина показывал четверть седьмого.
19.21 Высота – 593 метра. Бобус остановился, погонял туда-сюда карту джойстиком GPS и нахмурился. Тормознув жестом руки Пашу, выцарапал из-под клапана рюкзака бумажный оригинал, сличил изолинии и нахмурился ещё сильнее. В месте промеченного "хорошего спуска" имелся глубоченный, стиснутый осыпными лбами овраг. Слишком круто, чтобы спускаться наудачу, да и сушёные хвоя-шишки радость та ещё неминучая. Был объявлен пятиминутный перекур. Паша заслан на разведку вперёд (он всегда разведывает вперёд), а Бобус вернулся метров на триста, туда, где покрытый редкими дубками отрог заманчиво расщедривался травкой. "Дубовый уклонизм" был как раз впору. Проходя мимо, его забраковали исключительно из близости к скорее всего необитаемой (с) Паша, казарме "Холодная Балка".
Спуск проходил замечательно до тех самых пор, пока снизу не стали злобно брехать собаки. Срочно взяв правее, они пилообразными азимутами, - хорошо, деревья вовремя тормозить позволяли, - сбежали на полусогнутых в очередной овраг и, не сговариваясь, залегли. В прямом смысле слова залегли. - Всё это происходило в прямой видимости дороги вдоль Альмы. Дальше овраг слишком лихо забирал вверх. Пять минут неподвижности и задержанного дыхания. 
Собаки продолжали напрягать. Лязгая сочленениями рессор, по пыльной дороге протрясся лесниковый "газик". За ним редкой цепью проследовали отправившиеся в самоволку коровы. Прижимаясь к земляным стенам оврага, партизанский отряд напряжённо ждал явления доносчика-пастуха. Прошло ещё десять долгих минут. Пусто. Точно " в самоволку"… Паша полушёпотом предложил пересидеть до темноты, - очень уж не хотелось настолько глубоко в стан врага забурившись, сдаваться.
* * *
20.34 Высота - 443 метра. Терпелки у света хватило минут на сорок пять. Пашиной обстоятельностью была вымощена дорога в ад: если по дороге ещё можно было идти не задумываясь, то в обступившем Альму лесу собственных ботинок без прибора ночного видения было не высмотреть. Они разулись и как можно выше закатали штанины. Цокая по скользкому каменистому дну альпенштоком, первопроходил "упал-намоченный" в замаскированную плавучим мусором заводь Бобус. Оценивать глубину вод, - эх, не ту реку Чёрной окрестили, - ему приходилось тактильно. В два шага погрузив в январский холод выше колен, глубина пошла на убыль. Снова лаяли сторожевые собаки. Добавь к булькающим и шуршащим звукам клацанье висящих за плечами винтовок Мосина, ППШ и трофейных "Шмайссеров", ну точно холодная весна 42-го...
"Там вдали за рекой" поджидали покосившиеся деревянные ворота с калиткой и ловчие сети невидимых в листьях прямоугольных сегментов ограды из сетки-рабицы. Скорость упала почти до неподвижности: в подобной близости от кордона, -огоньки в окнах ощутимо кололи в спину, - зажигать фонарики стремалось. Гадостно скрипя и опасно прогибаясь ржавой рабицей, отрог набирал высоту. Вес под завязку затаренных альминской водой рюкзаков неприятно тяготил подуставшие плечи. Чуть приотстав, Бобус переключил GPS в режим путевого компьютера. От Саургана их отделяло немногим более пятнадцати километров, а Пашу от Ангарского перевала - двадцать. Пора, совсем пора бивуачить, но куда тут бивуачить, если покрытый "ржавой паутиной" отрог задирается всё выше, а влево и вправо можно только кубарем катиться?
Перекур. Разведка. На этот раз Паша с Бобусом ушли вместе. Голову приходится заставлять думать, а ноги - ходить. Во рту солёный привкус ненужной победы: да, дошли, а понту? Одна усталость. Понимаешь, что завтра с утра всё будет много радужней и проще, но сейчас - поскорей бы в палатку и глазами хлоп. Нет, господа, отставить, не настолько "поскорей", чтобы вкривь-вкось устанавливаться и ужин на самотёк пускать!
Неровная заметка на полях блокнота: западные фотографы, утверждающие, что 25% Луны "это слишком темно, чтобы снимать", никогда не пробовали под таким вот чахлым серпом щемиться в гору по незнакомому лесу. Слава Волшебной Лампочке Ночи!
21.14 Высота – 496 метров. Оставшись в одиночку втыкать колышки палатки в неподатливый дёрн, Джин проводил медленным взглядом звякающего разбираемым на ходу примусом Бобуса. Антистатический кулёк от 3.5'' винчестера вдруг выскользнул из подмышки и просыпался в листья загодя наколотыми таблетками сухого спирта. Хи-хи, ещё один "автопилотчик"… Палатки они поставили прямо на хребтике, а "стол" и "кухню" пришлось спустить метров на тридцать под горку, к югу, чтобы света фонариков от лесничества было не углядеть. Интересно, когда уже, наконец, лесниковы волкодавы голосовые связки себе посадят? Всё тявкают и тявкают. Ну что, понеслась?
- За встречу, знакомство и пополнение убывающей команды!..
* * *
...и эскадрильи столкнулись. Царапающие воздух пальцы Бобуса стаей учуявших лёгкую добычу гарпий погрузились сразу в обе "кормушки" джиновых ладоней. Более тренированный правый фланг без труда, раздумий и уж тем паче жалости сгрёб в жменю лайм с шоколадом, - только сок брызнул. Левая рука замешкалась, - была в этом чёрная зависть к подсознательно-хватательным инстинктам правой, - "клюнув" почти в запястье.
Упругие и тяжеловесные бомбы отборных оливок просыпались во тьму "ночного города". Кварталы нарезанного аккуратными параллелепипедами сала трёх сортов мирно спали. Окружённая концентрическими кругами листиков пошехонского сыра, пизанская башня коньячной бутылки склонилась под "бомбометанием" ещё сильнее, грозя макнуть непокрытую "голову" в пролившийся из надорванного угла тубы соус "Мексикано"...
- Ир, протяни руку...
Протягиваю обе, получаю в ладошки банку маслин... ЗЕЛЕНЫХ... Вот и как сказать человеку, три дня тягавшему для меня эту тяжесть (молчу уже что такая "замечательная" идея по облегчению рюка ваще пришла в голову), что я люблю... черные??? На самом деле было очень приятно.
(из воспоминаний Ируси Яровой)
Мягкий огонь с десятилетними тонами дубовой коры ("Сюрпризный" это вам не наждачка "пяти звёздочек" ) пролился в пищевод. Юрким серфером скользнул по увлажнённой стенке желудка заблаговременно присыпанный сахаром ломтик лайма. Почуяв благодатное тепло, расширились сосуды. В глазах окружающих заплясали знакомые искорки.
- Эх... Жаль, гитары нельзя, - плеснула хвостом русалка мятежной Гусарской души и, преполнившись безысходностью мирских забот, отправила хозяина проверить состояние "мивины" с тушёнкой.
Пожалуй, впервые за весь сезон небо раскошелилось бисером Млечного пути. Несмотря на скромную даже по крымским меркам высоту, пальцы, носы и уши щипала ощутимая прохлада. Собаки задолбали бесповоротно: за версту туриста-партизана чуют. Слева и сзади, где интимно шепталась со своим левым притоком Альма, продолжали сновать по невидимому шоссе шальные машины.
- Джин, а ты точно уверен, что это не трасса Е-95? - Гусар аккуратно сдвинул в сторону мятую крышку кастрюли, воткнул-провернул ложку в плотном, булькающем мутной слизью клубке белых "червяков".
- Супо-каш “Черногорский”,- Бобус дошинковывал ништяк сырокопчёной "Столичной", - ложка стоит устойчиво...
- Не понял, это ты только что отказался от своей порции?!! - с надеждой в голосе блеснул очками трепетно относящийся к собственным кулинарным творениям Гусар.
В полночь, когда в лагере, наконец, закончился портвейн, и настало время разбегаться по палаткам, с обрюзгшего мешками облаков неба начала сыпать колючая снежная крупа...